Вот и укатила Таня за бугор, увозя с собой новорожденную дочку Дашу. Темыч после этого сильно переживал, но потом решил, что это все к лучшему, и стал жить дальше.

Бывшая жена не мешала ему общаться с дочкой. Предупреждала, когда собиралась приехать в страну, и разрешала в эти дни навещать Дашу. Татьяна постоянно отправляла Темычу фотографии дочери, пару раз друг сам ездил за границу к “вражеским пособникам масонов”.

Сама девочка знала, кто ее настоящий папа и очень сильно его любила, несмотря на грозный вид и странное поведение. О Михалыче Таня больше не вспоминала. Гриха со временем смирился с ее выбором, но с Темычем не помирился. Наоборот, продолжил вести с ним негласную войну. Он так и не смог простить другу, что тот отпустил любимую женщину.

Через десять лет муж Тани умер, оставив ей и Даше все состояние. Женщина звала Темыча в Германию на ПМЖ, но он отказался. Они продолжали встречаться время от времени на нейтральной территории, но семья так и не воссоединилась.

И сейчас, поглядывая на друга, я понимал, что это было верным решением. Семьянин из Темыча был никакой. Друг был зациклен на своих странных теориях, мало интересовался происходящим вокруг. У него была своя правда, и другой он не воспринимал. Я не раз думал, что было бы, если бы Михалыч не вклинился в семью Темыча, смог бы тот стать нормальным человеком. Наверное, все-таки нет. И, возможно, довел бы когда-нибудь и Таню, и дочку до ручки.

* * *

Мы с Темычем проехали уже добрую половину пути, но разговор между нами не клеился. Нет, Фатон все время что-то говорил, но я пропускал его слова мимо ушей. Он опять что-то втирал мне про заговор масонов и войну двух кланов, не поделивших наш грешный мир. Что-то про молодняк, пришедший к власти по нашу сторону океана и не захотевший считаться с закостенелыми, погрязшими в традициях и обычаях, стариками. Что-то про разрушение планеты… А потом вдруг затих. Я удивленно посмотрел на друга и спросил:

— Эй, с тобой все нормально?

— Да, — тихо ответил друг, глядя куда-то в сторону.

Мы поехали в объезд, так как большая часть дорог, ведущих в центр, была забаррикадирована еще в первые недели нашествия. Власти опасались наплыва зараженных, думали, что смогут оставить центр не тронутым неизвестной болезнью, но, как всегда, ошиблись.

Зараженные смогли проникнуть туда, несмотря на строгую пропускную систему, кордоны, наспех сооруженные преграды и патрули. Кто-то через тоннели метро, кто-то по водным путям, кто-то умудрился прорваться под покровом ночи по пустынным улочкам. Город был полностью захвачен, как и все вокруг.

Я огляделся. Вдали за густыми деревьями мелькнуло серое здание больницы, и мы притормозили, а потом опять разогнались.

— Что это такое сейчас было? — настороженно спросил я.

Темыч лишь вздохнул, а потом тихо сказал:

— Даша здесь.

— Где?

— В России. Приехала погостить и застряла.

— Так она жива? А почему не с тобой?

— Я оставил ее в более защищенном месте.

— И где?

Друг мотнул головой в сторону больничного комплекса.

— Блин, так там что, есть люди?

— Да. Здесь последний крупный оплот. Его так и не смогли взять. Но время от времени пытаются.

— Так почему ты не там? Не с дочерью?

— Она думает, что я мертв. И это к лучшему.

— Почему это?

— Я не сдержал обещание. Не смог спасти Таню. Она прилетела другим рейсом, как раз в самый разгар нападения. Я обещал Даше, что найду ее и приведу в безопасное место, но не успел. Слишком поздно добрался. К тому моменту живых в аэропорту не осталось.

— И что?

— Да то! Как я смогу смотреть ей в глаза? Я обещал, понимаешь? А теперь все.

Я вздохнул. Еще никогда я не видел друга таким подавленным. Да, с Таней он расстался давно, но все-таки они были не чужими людьми. И я подозревал, что, несмотря на прошлое, между ними все еще оставалась связь. К тому же Татьяна была матерью единственной дочери друга, и теперь Темычу было непросто.

— Знаешь, когда Аси с Соней не стало, я думал, что это конец. Мне не хотелось жить, но, к счастью, у меня остались друзья. Вы с Михалычем тогда мне здорово помогли. Даже смогли на время забыть свои разногласия. И знаешь что?

— Что?

— А то, что, если бы Соня осталась жива, я бы все сделал, чтобы быть с ней. Не важно, что ты не смог спасти Таню, у тебя осталась дочь. Ты должен жить ради нее! Так что хватит дурить. Сделаем дело — отвезем тебя к Даше. Расскажешь ей все. Девочка имеет право знать, что случилось с ее мамой. И не забывай, теперь в ее жизни остался только ты, так что не будь эгоистом. Ты хоть представляешь, что она чувствует? Ведь думает, что ты тоже погиб!

— Я был дерьмовым отцом…

— Тут ключевое слово — был. Ты был в ее жизни, несмотря ни на что. Она любит тебя, оболтуса. Так что не тупи!

Темыч улыбнулся, а потом вдруг спросил:

— Те дети, которых ты притащил… Кто они тебе?

Я замялся, не зная, что сказать. И если про этого мелкого засранца Илью мне все было предельно понятно, то кем была для меня Женя, я сказать не мог. Дочерью? Но дочерей так не целуют. Любимой? Но она была слишком маленькой для меня. И дело не в возрасте или росте. Женя была наивным ребенком. Да, она прошла через ад, но все равно осталась доброй и чистой. Я не подходил ей. Я весь погряз в крови и отношениях, далеких от нормальных. Я принес бы ей одни разочарования.

Даже Ася с ее ангельским характером несколько раз порывалась уйти от меня, не выдержав постоянного давления и контроля. И если бы не ее искренняя любовь и женская мудрость, наша семья развалилась бы так же, как и семья Темыча. Я этого не ценил, воспринимал как данность. И в итоге остался один.

Я тяжело вздохнул, понимая, что не желаю такой же судьбы для Жени. Она и так много страдала. Ей нужен был другой человек, не такой, как я. А мне оставалось лишь